Дон, Терек, Кубань, Днепр, Волга и Урал являлись главными КАЗАЧЬИМИ регионами России. Причем, в отличие от сибирско-дальневосточных КАЗАЧЬИХ войск, которые искусственно создавались волей российских самодержцев в сравнительно позднее время - с конца XVII по первую половину XIX века, этнические КАЗАКИ жили на своей территории издавна, еще до включения этих земель в сферу влияния России.

Общая численность КАЗАЧЬЕГО этноса к 1917 году составляла около шести миллионов человек. Причем, в местах традиционного проживания и отдельных приграничных областях этнические КАЗАКИ составляли значительную, а, зачастую, и большую часть населения.

Казалось бы, что Москва своей трехвековой репрессивной политикой, систематическим замалчиванием роли и значения КАЗАКОВ в судьбе России, постоянным ущемлением их прав и насильственной ассимиляцией сумела в достаточной степени понизить их национальное самосознание и ослабить стремление к былой независимости.

Однако, события 1917 года опрокинули всю эту видимость. КАЗАКИ в течение двух-трех месяцев после отречения от престола Николая II и его брата Михаила сумели возродиться как этнос, не потеряв ни своего национального характера, ни психологических предпосылок прежнего своего независимого государственного существования.

Идеология вольного КАЗАЧЬЕГО народа проявилась в незамедлительном возрождении старинного КАЗАЧЬЕГО народоправства. Национальное КАЗАЧЬЕ движение приняло форму организованной политической деятельности, основанной на убежденности в своем праве на не только самостоятельное культурное развитие, но и на национально-территориальное самоопределение в рамках государства, объединяющего КАЗАКОВ европейской части России -КАЗАКИИ.

После Февральской революции и октябрьского переворота 1917 года КАЗАКИ, как этническая общность, имели реальный шанс на развитие своей автономии в рамках единого Российского государства.

В первые месяцы существования советской власти КАЗАКИ в целом стремилось к одному - к мирной жизни. Они, как и все прочие участники первой великой (мировой) войны, были крайне утомлены и с восторгом встретили Декрет о мире, а затем организованно эшелонами двинулись домой и не строили никаких планов борьбы.

Продолжение войны поддерживала лишь незначительная группа КАЗАЧЬЕГО офицерства. Большая часть КАЗАКОВ вообще отказывалась биться за кого-либо. А часть фронтовиков поворачивала оружие против своих командиров, как против людей, мешающих установлению мирной жизни.

Именно поэтому первая волна КАЗАЧЬЕГО сопротивления была необычайно коротка. Характерный признак этого, весьма специфичного периода гражданской войны - появление на политической сцене беспартийных КАЗАЧЬИХ лидеров, выдвинутых фронтовиками. Они невольно помогали утвердиться советской власти, но неизбежно должны были рано или поздно войти с ней в конфликт по идеологическим причинам из-за АНТИКАЗАЧЬЕЙ политики большевиков.

Чтобы привлечь КАЗАКОВ на свою сторону или, хотя бы, обеспечить их нейтралитет, коммунисты на словах признавали стремление КАЗАКОВ к автономии. В январе 1918 года Ленин заявлял: «Против автономии Донской области ничего не имею». Ill Всероссийский Съезд Советов провозгласил Россию Федеративной Республикой, а уже в марте - апреле 1918 года существовали Донская, Терская, Кубано-Черноморская республики. Декрет 1 июня 1918 года закрепил широкую автономию КАЗАЧЬИХ областей.

Отношение большевиков к КАЗАЧЬЕМУ этносу определилось буквально в первые часы существования нового режима. В работе Ленина «Советы постороннего», написанной в дни октябрьского переворота, вождь революции назвал КАЗАЧИЙ край Вандеей. Для справки: Вандея - провинция на западе Франции, поголовно восставшая против якобинцев в дни Великой французской революции и подвергшаяся за это столь же тотальной резне. Погибло более полумиллиона человек.

Эта аналогия предопределила трагическую судьбу КАЗАЧЬЕГО народа.

Урал стал краем, где борьба с большевизмом началась для КАЗАКОВ раньше, чем где бы то ни было в России. Уже 14 ноября 1917 года (по новому стилю) Урал бросил вызов красному Петрограду и вступил с ним в бой. Вступил, чтобы не выйти из него до самого конца гражданской войны.

Здесь, в отличие от других КАЗАЧЬИХ регионов, сразу и на всю войну определился КАЗАЧИЙ лидер, лидер военный и политический, с ярко выраженной конституционно-демократической программой. Им стал походный атаман, КАЗАЧИЙ полковник (позднее - генерал) Александр Ильич Дутов.

Однако и на Урале к весне 1918 года установилось затишье. Дутов, не сложив оружия перед превосходящими силами красных, ушел в Тургайские степи Казахстана до начала выступления чехословаков. На очень краткий отрезок времени во всех без исключения КАЗАЧЬИХ областях России наступила мирная передышка. Это стало возможным потому, что в массе своей КАЗАКИ, безусловно, хотели мира и прохладно воспринимали призывы к борьбе, откуда бы они ни доносились. Сложилась уникальная ситуация, которую можно было использовать для установления прочного гражданского мира. При желании его установить!

Как же поступали в этой ситуации преемники Российской империи - большевики? Ответ общеизвестен!

Прежде всего, они очень активно поддержали претензии так называемых иногородних на КАЗАЧЬЮ землю. Нужно сделать пояснение. Иногородние - это пришлые крестьяне, арендовавшие у КАЗАКОВ земельные и иные угодья. После опубликования Декрета о земле иногородние стали требовать, чтобы землю у КАЗАКОВ, как у «эксплуататоров», отобрали и отдали им. Такая постановка вопроса вполне вписывалась в марксистскую схему борьбы «бедных против богатых». КАЗАКИ, естественно, получались богаче, так как владели землей, а иногородние арендовали ее.

Наступил «звездный час» так называемых комбедов, по сути, органов диктатуры сельских люмпенов - первая серия раскулачивания. Именно комбеды обострили донельзя ситуацию в КАЗАЧЬИХ станицах и толкнули КАЗАКОВ на сопротивление.

КАЗАКИ, естественно, отреагировали на притязания иногородних и на покровительство большевиков последним. Так был дан зеленый свет новому витку противостояния в КАЗАЧЬИХ областях, где иногородние автоматически оказывались в лагере красных, а большинство КАЗАКОВ - в лагере белых.

Пути «интеграции» этнических КАЗАКОВ Дона, Кубани и Волги с Россией прорезаны кровавыми межами Смутного времени, восстаний Степана Разина и Кондратия Булавина. Уральские КАЗАКИ прошли этот путь на сто лет позднее через восстание Емельяна Пугачева. И этот страшный опыт не был забыт центральным правительством России.

Ставка красных на иногородних в борьбе с КАЗАКАМИ - это их решение не только и не столько имущественной, сколько демографической проблемы. Ведь естественным следствием такой политики должно было стать разрушение традиционного уклада жизни КАЗАКОВ с последующей их принудительной ассимиляцией и дезинтеграцией как этноса. Поэтому, восстав весной и летом 1918 года против советской власти, КАЗАКИ защищали не только свое имущество, они защищали свое существование как народа.

Судьба предавшего Кондрата Булавина (а, по сути - КАЗАЧИЙ народ) атамана Зерщикова постигла и большинство поддержавших красных КАЗАКОВ. Те, кому не «посчастливилось» пасть на фронтах, были поголовно истреблены советской репрессивной машиной. Большая же часть КАЗАКОВ уже к середине 1918 года сделала свой окончательный выбор: красные - враги.

И красные тоже окончательно определились... 24 января 1919 горда выходит в свет знаменитое постановление о РАСКАЗАЧИВАНИИ за подписями глав большевистского руководства. КАЗАКИ стали единственным этносом России, по отно-шению к которому у советской власти была особая позиция, выражавшаяся одним словом: убить.

Чудовищная статистика: только в азиатской части России - от Урала до Владивостока - к 1922 году было уничто¬жено до полутора миллионов КАЗАКОВ. Это не считая Дона и Кубани! Среди них погибших на фронтах - не более трети. Одним словом, мы имеем дело с натуральным геноцидом целого этноса, по масштабам сравнимым с турецкой резней армян в 1915~1923 годах или с Холокостом - уничтожением евреев нацистами в 30-40-е годы.

В этой жуткой истории у Урала своя, особенно трагическая страница. Если общую трагедию КАЗАКОВ в годы гражданской войны можно назвать крестным путем, то Урал — это подлинная Голгофа. Роль палача уральских КАЗАКОВ выпало сыграть Чапаевской дивизии. Фурманов свидетельствует: едва вступив на КАЗАЧЬЮ землю, Чапаев «уловил, что с КАЗАКАМИ бороться нужно иначе, чем с насильно мобилизованными колчаковскими мужичками... Главное здесь — не захватывать территорию, главное - уничтожать живую силу». И это стало обычной практикой: по всей земле КАЗАЧЬЕЙ не осталось ни кола, ни двора — ничего... Снова Дикое поле, не тронутое лемехом плуга. Как будто и не жил здесь человек.

Такой масштаб террора не имеет аналогов в практике РАСКАЗАЧИВАНИЯ в других регионах. А вот и результат. Если на Дону и Кубани КАЗАЧЬЕ население все же осталось, то КАЗАКИ Оренбургского и Уральского войск (как з свое время «некрасовцы») были поставлены перед альтернативой: поголовное уничтожение с женами и детьми или исход «всем миром». КАЗАКИ выбрали второе.

Уральские и оренбургские КАЗАКИ уходили на юг, через пески Средней Азии, всем народом. С наседающей на пятки смертью уральцы прошли вдоль всего казахского и туркменского берега Каспия до Ирана, через Иран - к водам Персидского залива, где их подобрали английские военные корабли и перевезли в Австралию. Там их потомки живут и доныне, не забывая родного языка. А оренбуржцы отступали восточнее -через пески и оазисы. Часть их пыталась укрыться в Хиве, столице тогда независимого Хорезма. Но красные пришли и туда, уничтожив суверенитет этого среднеазиатского государства, и оренбуржцам пришлось уходить еще южнее - в Иран, где они поступили на службу к шаху Реза Пехлеви. Большая же часть КАЗАЧЬИХ войск во главе с самим Дутовым прорвалась в Семиречье (район Алма-Аты), где соединилась с КАЗАКАМИ-сибиряками Партизанской дивизии атамана Анненкова и с боями ушла в Синьцзян - одну из западных провинций Китая. Там оренбуржцы и сибиряки надеялись найти отдых и силы для дальнейшей борьбы. Позднее, обманутые объявленной амнистией, многие КАЗАКИ (донцы, кубанцы, терцы, уральцы, оренбуржцы и др.) добровольно вернулись к своим очагам, но были или расстреляны, или погибли в советских концлагерях.

Если в период с октября 1917 года по май 1918 года (самое трудное для новой власти время) коммунисты допускали существование автономии КАЗАЧЬИХ регионов, то уже к осени, по мере укрепления Советов, политика власти по отношению к КАЗАЧЬИМ автономиям резко изменилась. Уже 30 сентября 1918 года Президиум ВЦИК принял решение о ликвидации Донской, а затем - и других КАЗАЧЬИХ автономных республик - 24 января 1919 года в отношении КАЗАКОВ законодательно был установлен геноцид. КАЗАКИ первыми из народов России подверглись принудительному выселению из мест их традиционного проживания и единственными из всех народов России официально были обречены на физическое уничтожение.

Все КАЗАЧЬИ территории автоматически ликвидировались, а их земли произволом делились между союзными национальными республиками и национально-административными АВТОНОМИЯМИ. При этом, идеологи нового режима никогда не жалели черной краски, чтобы создать отрицатель¬ный имидж КАЗАКА.

Первые карательные акции были организованы большевиками сразу после октябрьского переворота — силами «ин-тернационалистов» (особенно латышей, мадьяр, китайцев), «революционных матросов», горцев Кавказа, иногороднего (т.е. НЕКАЗАЧЬЕГО) населения КАЗАЧЬИХ областей. А уж затем это насилие вызвало участие КАЗАКОВ (до того пытавшихся соблюдать подобие нейтралитета в общероссийской сваре) в Белом движении.

На Дону и Кубани о событиях поздней осени 1917 - зимы 1918 гг. свидетельствуют многочисленные акты о злодеяниях большевиков, которые составлялись специальными следствен¬ными группами после освобождения этих районов добровольцами и КАЗАКАМИ. Вот один из эпизодов - события в Новочеркасске: «14 февраля банда матросов и красноармейцев, человек в 50, частью пьяных, прибыли вместе с подводами к лазарету N 1, где лежало около ста офицеров и партизан, тяжело раненых и больных. Большевики ворвались в палаты и, нанося раненым оскорбления, начали выносить их на носил¬ках в одном нижнем белье на улицу и грубо сваливать друг на друга в сани. День был морозный и ветреный, раненые испытывали холод и просили позволить им одеться, но большевики, глумясь, заявили: «Незачем, все равно расстреляем»,— причем ударили одного раненого по переломленной ноге шиною. По уходе большевиков в лазарете было обнаружено пустыми 42 койки. Часть больных скрылась, откупившись у большевиков за деньги, а остальные в тот же день были заколоты, изрублены и застрелены за городом и брошены без погребения...».

Красные насиловали, грабили и убивали буквально без разбору - генералов и боевых офицеров, гимназистов и чиновников, стариков, женщин и детей. И не удивительно, что вскоре против них поднялись те самые КАЗАЧЬИ полки, которые еще пару месяцев назад в массе своей отказали в поддержке как формирующейся на Дону Добровольческой армии, так и собственному атаману Каледину!..

В ходе Гражданской войны КАЗАКИ ненадолго вернулись в родные станицы. Был и такой эпизод: против красных восстал Владикавказ. Несмотря на численный и технический перевес, большевики не могли ничего поделать с восставшими. Бронепоезда бежали от плохо вооруженных отрядов повстанцев, и вновь выручили красных ингуши - они начали истреблять беззащитное население близлежащих к Владикавказу станиц, и КАЗАКАМ пришлось, бросив Владикавказ, спешить выручать свои семьи.

После поражения белогвардейцев начался настоящий террор - большевики и «ландскнехты революции» (так Троцкий называл ингушей и чеченцев) без разбору, без всякой вины убивали КАЗАКОВ, женщин, детей, издевались над ними, жгли живьем. Жертвами геноцида стали даже семьи тех КАЗАКОВ, что сражались в Красной армии.

Директива 24 января 1919 года дополнялась и развивалась разного рода постановлениями по всем КАЗАЧЬИМ областям. Так, «Проект административно-территориального раздела Уральской области» от 4 марта 1919 г. предписывал «поставить в порядок дня политику репрессий по отношению к казачеству, политику экономического и как подобного ему красного террора... С казачеством, как с обособленной группой населения, нужно покончить».

На Дону 3 февраля 1919 г. появился секретный приказ председателя РВС Республики Троцкого, 5 февраля - приказ N 171 РВС Южного фронта «О расказачивании». Тогда же директива Донбюро РКП(б) прямо предписывала - а) физическое истребление по крайней мере 100 тысяч КАЗАКОВ, способных носить оружие, т.е. от 18 до 50 лет; б) физическое уничтожение так называемых «верхов» станицы (атаманов, судей, учителей, священников), хотя бы и не принимающих участия в контрреволюционных действиях; в) выселение значительной части КАЗАЧЬИХ семей за пределы Донской области; г) переселение крестьян из малоземельных северных губерний на место ликвидированных станиц...

8 апреля 1919 г. -очередная директива Донбюро: «Насущная задача - полное, быстрое и решительное уничтожение казачества как особой экономической группы, разрушение его хозяйственных устоев, физическое уничтожение казачьего чиновничества и офицерства, вообще всех верхов казачества, распыление и обезвреживание рядового казачества...».

На очередном своем заседании, 22 апреля, Оргбюро ЦК приняло новые предложения, суть которых сводилась все к тому же: «По отношению к южному контрреволюционному казачеству проводить террор; заселять казачьи хутора выходцами из Центральной России; - мобилизовать, вооружив, крестьян».

Это решение, правда, уже трудно было осуществить - ибо в результате репрессий КАЗАКИ восстали, продвижение Красной армии на юг уже к июню сменилось отступлением.

Как писал в приказе-воззвании в августе 1919 г. Ф. Миронов (сам своим сотрудничеством с большевиками увлекший на предательство и гибель тысячи КАЗАКОВ): «Население стонало от насилий и надругательств. Нет хутора и станицы, которые не считали бы свои жертвы красного террора десятками и сотнями. Дон онемел от ужаса... Восстания в КАЗАЧ ЬИХ областях вызывались искусственно, чтобы под этим видом истребить казачество». В некоторых станицах было уничтожено до 80% жителей. Только на Дону погибло от 800 тысяч до миллиона человек - около 35% населения.

Еще свидетельство - посланного на Дон московского коммуниста М. Нестерова: «Партийное бюро возглавлял человек.., который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал ее как полное уничтожение казачества... Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60~80 человек... Во главе продотдела стоял некто Голдин, его взгляд на КАЗАКОВ был такой: надо всех КАЗАКОВ вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом...».

Другой московский агитатор, К. Краснушкин: «Комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали... Люди расстреливались совершенно невиновные — старики, старухи, дети... расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30-40 человек, с издевательствами, раздевали донага. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать...». Именно осуществление директивы Оргбюро привело к восстанию на Верхнем Дону 11 марта 1919 г.

Вешенское восстание было подготовлено политикой РАСКАЗАЧИВАНИЯ, принудившей население станиц и хуторов поголовно взяться за оружие. И это при том, что совсем недавно они отказывались воевать против красных, а их первоначальные лозунги были «За Советы против коммуны и расстрелов!» Причем, первой восстала та самая станица Казанская, что незадолго до этого чуть ли не хлебом-солью встречала большевиков!..

Побывавшие в восставшей Вешенской летчики Бессонов и Веселовский докладывали Войсковому Кругу: «В одном из хуторов Вешенской старому КАЗАКУ за то только, что он в глаза обозвал коммунистов мародерами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст. Каргинской забрали 1 000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие КАЗАКИ подходили к станице, выгнаны вперед окопов и расстреляны... С одного из хуторов прибежала дочь священника со «свадьбы» своего отца, которого в церкви «венчали» с кобылой. После «венчания» была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. В конце концов батюшка был зверски замучен...».

После прорыва конницы генерала Секретева Донской армии к восставшим (это произошло 7-8 июня) началось, по существу, наступление Добровольческой армии на Москву, вполне успешно развивавшееся на территориях бывших КАЗАЧЬИХ областей, то есть там, где население подвергалось красному террору. Захлебнулось оно только осенью, столкнувшись с превосходящими силами противника, и — уже в крестьянских областях России...

В Терской области сразу после переворота большевики, не добившиеся особых симпатий среди КАЗАКОВ, в попытке захвата власти сделали свою ставку на чеченцев и ингушей. Последних советские агитаторы величали не иначе как «авангардом горских народов». И именно ингуши стали опорой советской власти (не допуская при том появления ее в своих аулах!). Пользуясь сложившейся ситуацией, они грабили всех соседей - грабили дружно, организованно, с большим размахом. Пользовались тем, что подавляющее большинство КАЗАКОВ было на фронтах, в то время как весь Северный Кавказ был наводнен буквально солда¬тами-дезертирами, ненавидящими КАЗАКОВ и готовыми охотно присоединиться к грабежам и насилию.

Совдепами снаряжались целые экспедиции для разоружения станиц, вслед за чем следовало полное их истощение реквизициями, насилиями и убийствами. Помимо массовых расстрелов, были организованы продотряды, отнимавшие продукты; станицы переименовывались в села, само название «КАЗАК» оказалось под запретом!

Еще в ноябре 1917 г. вместе с чеченцами ингуши приступили к вытеснению КАЗАЧЬИХ станиц Сунженской линии, для чего, в первую очередь, подожгли со всех сторон и разрушили станицу Фельдмаршальскую.

В мае 1918 г. Совнарком т.н. «Терской советской республики», по инициативе ее наркома внутренних дел Я.И. Фигатнера и Г.К. Орджоникидзе, принял решение о выселении КАЗАКОВ из станиц Сунженской линии и передаче их земли ингушам. А в августе большевики организовали нашествие ингушских банд на станицы Аки-Юртовскую, Сунженскую, Тарскую и Тарские хутора: КАЗАКИ из них были выселены поголовно (до 10 000). Безоружные, они потянулись на север, гибли и мерзли по дороге, подвергаясь постоянным нападениям горцев.

Согласно документам, у КАЗАКОВ было отобрано имущества на сумму 120 миллионов золотых рублей. Только за несколько дней 1918 г. было истреблено около 12 000 КАЗАКОВ - в основном женщин, детей и стариков, а 70 000 были изгнаны из своих домов. Ряд станиц (большая часть которых находится сегодня в Пригородном районе Северной Осетии и это их «возврата» требуют сегодня ингуши!) превратились в «аулы».

После передачи части КАЗАЧЬИХ территории ингушам Терский Совнарком (его возглавлял Ф.Х. Булле) по предложению Орджоникидзе обратился с подстрекательским воззванием теперь уже и к осетинам: «Целый ряд КАЗАЧЬИХ станиц вклинивается в Осетию. И если КАЗАКИ не согласны добровольно и по постановлению Пятигорского съезда уступить вам принадлежащие по праву революции земли, то с оружием в руках, подобно братьям ингушам, предложите станицам, осевшим на нашей родной земле, разоружиться и выселиться».

После новой оккупации красными юга России репрессии прокатились по областям Кубанского и Терского войск. За один лишь прием были вывезены на север и расстреляны 6 тысяч кубанских офицеров и чиновников.

К концу 1920 г. остатки Кубанской армии - преимущественно рядовые КАЗАКИ, сложив оружие, расходились по домам. Казалось бы, реальный шанс для большевиков добиться замирения. Однако советская 9-я армия лишь усиливала репрессии. В одном из ее отчетов учтены карательные акции за время с 1 по 20 сентября: «Ст. Кабардинская - обстреляна артогнем, сожжено 8 домов... Хутор Кубанский - обстрелян артогнем... Ст. f урийская - обстреляна артогнем, взяты заложники... Хут. Чичибаба и хут. Армянский - сожжены дотла... Ст. Бжедуховская - сожжены 60 домов... Ст. Чамлыкская - расстреляно 23 человека... Ст. Лабинская - 42 чел... Ст. Псебайская - 48 чел... Ст. Ханская - расстреляно 100 человек, конфисковано имущество и семьи бандитов отправляются в глубь России... Кроме того, расстреляно полками при занятии станиц, которым учета не велось...». И вывод штаба армии: «Желательно проведение в жизнь самых крутых репрессий и поголовного террора!..» Ниже - зловещая приписка от руки: «Исполнено».

При т.н. «конфискациях» у КАЗАКОВ порой выгребались все имевшиеся вещи, вплоть до женского нижнего белья!..

Член Коллегии защитников Кубанской области в 1920-30-е гг. Н. Палибин вспоминал позже (в своей книге «Записки советского адвоката») случай, очевидцем которого ему довелось стать в 1920 году: «В станицу Старо-Джерилиевскую на Кубани вошел отряд ЧОН. Собрав на станичной площади митинг, чоновцы стали выкрикивать фамилии станичников, поочередно спрашивая - «Хороший это человек? Кто за, подымите руки!» Присутствующие не подозревали, что они выносят смертный при¬говор... Им казалось, что, чем больше они подымут рук, тем сильнее будет защита подозреваемого. Они голосовали за честных порядочных людей, домовитых хозяев, тружеников-хлеборобов. Через час после наступления темноты люди, получившие подавляющее большинство голосов, со связанными руками были заперты в сарае... А в предрассветных сумерках 21 мужчина и 4 женщины были выведены за станицу и порублены шашками...».

Одновременно развернута была кампания обоснования террора в большевицкой печати. Например, в феврале 1919 г. газета «Известия Наркомвоена» (выходившая фактически под прямой редакцией Троцкого) писала: «У казачества нет заслуг перед русским народом и государством. У казачества есть заслуги лишь перед темными силами русизма... По своей боевой подготовке казачество не отличалось способностями к полезным боевым действиям. Особенно рельефно бросается в глаза дикий вид казака, его отсталость от приличной внешности культурного человека западной полосы. При исследовании психологической стороны этой массы приходится заметить сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира...».

Мало того, получается по мнению командования РККА, что КАЗАКИ - «царские сатрапы», так они еще что-то навроде вредных насекомых! Ну, а раз так : «К ногтю их! Российский пролетариат не имеет никакого права применить к Дону великодушие... На всех их революционное пламя должно навести страх, ужас, и они, как евангельские свиньи, должны быть сброшены в Черное море!».

Вспоминая события тех лет, даже убежденный коммунист М. А. Шолохов пишет (письмо А. М. Горькому от 6 июня 1931 г.): «Я нарисовал суровую действительность, предшествующую восстанию; причем сознательно упустил такие факты... как бессудный расстрел в Мигулинской станице 62 КАЗАКОВ-стариков или расстрелы в станицах Казанской и Шумилинской, где количество расстрелянных КАЗАКОВ (бывшие выборные хуторские атаманы, георгиевские кавалеры, вахмистры, почетные станичные судьи, попечители школ и прочая буржуазия и контрреволюция хуторского масштаба) в течение 6 дней достигло солидной цифры - 400 с лишним человек...».

Схожие события происходили и на Тереке. В 1920 г. здесь снова объявился член РВС Кавфронта Орджоникидзе. В разговоре по прямому проводу с председателем Терского областного ревкома В. Квиркелия он прямо подчеркнул: «Политбюро ЦК одобрило постановление Кавбюро о наделении горцев землей, не останавливаясь перед выселением станиц...».

Весной опять были насильно вывезены станицы Аки-Юртовская, Тарская и Сунженская. Сопротивление КАЗАКОВ жестоко подавлялось. Как заявил Орджоникидзе: «Если поднимется против Советской власти хотя бы один КАЗАК в одной станице, вся станица будет в ответе... вплоть до расстрела, до уничтожения». И это были не просто слова - вскоре в одном из приказов Орджоникидзе читаем: «Первое - станицу Калиновскую сжечь; второе - станицы Ермоловская, Закан-Юртовская, Самашкинская, Михайловская - отдать... всегда бывшими преданными Советской власти нагорным чеченцам: для чего все мужское население вышеозначенных станиц от 18 до 50 лет погрузить в эшелоны и под конвоем отправить на Север для тяжких принудительных работ; стариков, женщин и детей выселить из станиц, разрешив им переселиться в хутора и станицы на Север...».

Разъясняющее этот приказ распоряжение исполнявшего обязанности командующего Кавказской трудовой армией А. Медведева требовало КАЗАЧЬИ земли «отдать беднейшему безземельному населению, и в первую очередь всегда бывшим преданным Соввласти нагорным чеченцам».

Как сообщал командующий трудовой армией И. Косиор: «выселению подлежало 9000 семей, значительная часть КАЗАКОВ была направлена на принудительные работы».

При выселении станиц Калиновской, Ермоловской, Самашкинской, Романовской, Михайловской, Асиновской красные горцы убили 35 000 стариков, женщин и детей (и вселились в опустевшие станицы).

Отчаяние заставило КАЗАКОВ вновь взяться за оружие. В середине 1920 г. на Тереке снова развернулось повстанческое движение, успешно действовавшее затем в течение трех лет. Особоуполномоченный ВЧК по Северному Кавказу Панде опубликовал обращение к населению, в котором предлагал немедленно арестовать и выдать Советским властям всех белогвардейских вожаков и агитаторов; разоружить белозеленые отряды и сдать все оружие; выдать в семидневный срок скрывающихся офицеров и подозрительных лиц. В документе говорилось: «Станицы и аулы, которые укрывают белых, будут уничтожены, взрослое население расстреляно, имущество конфисковано, все люди, оказывающие то или иное содействие белым бандам, будут подвергнуты расстрелам; у большинства находящихся в отрядах белых остались в городах и станицах родственники, все они взяты нами на учет.

В случае продолжения бесчинств и выступлений белых все взрослые родственники сражавшихся против нас будут арестованы и расстреляны, имущество конфисковано, малолетние высланы в Центральную Россию. В случае массовых выступлений отдельных станиц и городов мы будем вынуждены применить в этих местах красный террор: за каждого убитого красноармейца или советского работника поплатятся жизнью сотни лиц, принадлежащих к буржуазным слоям».

Марионеточный «Съезд народов Кавказа»» во Владикавказе под руководством Орджоникидзе принял решение о «ликвидации чересполосицы» — то есть о выселении КАЗАКОВ вглубь России и передачи их земель горцам, главным образом тем же чеченцам и ингушам (против выступила только осетинская делегация).

Геноцид КАЗАКОВ санкционировал лично Ленин. Вот только некоторые примеры.

Резолюция Ленина на письме Дзержинского от 19 декабря 1919 г., в котором указывается, что на тот момент в плену у большевиков содержалось около миллиона КАЗАКОВ: «Расстрелять всех до одного!». На Кавказ Ленин периодически отправлял телеграммы: «Перережем всех!».

Распоряжение Ленина посылать красных головорезов - интернационалистов в районы, где действуют т.н. «зеленые»: «Вешать под видом «зеленых» (мы потом на них и свалим) чиновников, богачей, попов, кулаков, помещиков. Выплачивать убийцам по 100 тысяч рублей...».

Из подготовленного Лениным проекта постановления Политбюро ЦК РКП(6) от 14 октября 1920 г.: «... выселить 18 станиц с 60 тысячным населением по ту сторону Терека». В результате - станицы Сунженская, Тарская, Фельдмаршальская, Романовская, Ермоловская и другие были «освобожде-ны» от КАЗАКОВ и переданы горцам ингушам и чеченцам.

Как происходило это «освобождение», видно из свидетельства современницы: «Нашу станицу разделили на три категории. Белые - мужской пол был расстрелян, а женщины и дети рассеяны, где и как могли спасаться. Вторая катего¬рия - красные - были выселены, но не тронуты. И третья -коммунисты. Включенным в первую категорию никому ничего не давали, красным давали на семью одну подводу, на которую можно было брать все, что желали. А коммунисты имели право забрать все движимое имущество. Дворы всей станицы поступили чеченцам и ингушам, которые и задрались за наше добро между собою».

Выселение КАЗАКОВ на том же Тереке продолжалось и дальше - люди бежали от постоянных бандитских набегов горцев.

При этом, земли КАЗАЧЬИХ станиц Михайловской, Самашкинской, Закан-Юртовской и Ермоловской были свободны более 3-х лет после выселения КАЗАКОВ и фактически никем не использовались, то есть землепашеством горцы заниматься не хотели, грабить было куда сподручнее и легче!

КАЗАЧЬЕ население переносило жесточайший террор, оно было обескровлено. Уже к 1926 г. на Дону оставалось не более 45% прежнего КАЗАЧЬЕГО населения, в других войсках - до 25%, а в Уральском - лишь 10 /о (оно чуть ли не целиком снялось с места, пытаясь уйти от большевиков). По сути, был «вырезан» каждый второй. Было уничтожено и выброшено из страны много КАЗАКОВ старше 50 лет - хранителей традиций.

Во время Белого движения в Донскую Армию входило почти все мужское КАЗАЧЬЕ население, способное носить оружие. Армия эта отошла до самого моря. Большинство КАЗАКОВ, брошенное «союзниками» на произвол судьбы, не попало на пароходы для дальнейшего отхода. Вместе с Армией были больные, раненые, бежавшие от большевиков КАЗАЧЬИ семьи. Многие из них были захвачены в плен и почти поголовно уничтожены.

После этого наступило некоторое затишье. Приутихла волна бессудных расправ. Но систематическое, и как бы втихомолку, но по особому плану вылавливание и истребление уцелевших КАЗАКОВ продолжалось. Люди исчезали, то тут, то там, каждую ночь. Советская власть, изображая «гражданский мир», добивалась возвращения эмигрантов (дабы окончательно ликвидировать угрозу с их стороны). Первое время «возвращенцев» не трогали..., однако РАСКАЗАЧИВАНИЕ продолжалось, только теперь его видели в ассимиляции КАЗАКОВ, полном растворении их в крестьянской массе, вплоть до полного исчезновения самого понятия. Был расформирован КАЗАЧИЙ отдел ВЦИК, а изо всех официальных документов исчезли указания на КАЗАЧЬЮ принадлежность.

«Заигрывание» с КАЗАКАМИ завершилось с окончанием НЭПа. Постепенно исчезали рискнувшие вернуться из эмигра¬ции, остатки прежней интеллигенции и офицерства - все, кто, по мнению властей, еще мог возглавить сопротивление. «Великий перелом» лишь довершил процесс РАСКАЗАЧИВАНИЯ. Записанные в советские крестьяне, КАЗАКИ как мелкие, но, тем не менее, все еще самостоятельные товаропроизводители, продолжали рассматриваться коммунистами как «последний эксплуататорский класс, ежедневно, ежечасно рождающий капитализм». И, когда на рубеже 1920-1930-х гг. Россия была «раскрестьянена», то вместе с миллионами крестьян гибли и РАСКАЗАЧЕННЫЕ КАЗАКИ.

Репрессивный аппарат ГПУ-НКВД в те годы работал днем и ночью. Все «великие стройки» социализма созидались на костях репрессированных людей! Десятки миллионов людей насильно переселялись в Сибирь, на Дальний Восток и Крайний Север, страна постепенно покрывалась сетью лагерей.

Весной 1928 г. советские газеты сообщили о раскрытии органами ОГПУ заговора «спецов» в Шахтинском районе Донбасса. Знаменитое «Шахтинское дело» открыло череду сталинских политических процессов. И нелишне тут будет указать на обстоятельство, обычно остающееся вне внимания исследователей. Город Шахты (до 1920 г. - Александровск-Грушевский) - один из центров угольной промышленности на территории Области войска Донского. На его шахтах рабочими и специалистами нижнего и среднего звена трудились многие КАЗАКИ, вынужденные оставить родные станицы. И вряд ли выбор места показательного процесса против «вредителей» был случаен! Вслед за репрессиями против инженеров началась зачистка шахт и предприятий от «неблагонадежного» КАЗАЧЬЕГО элемента. КАЗАКОВ увольняли, лишали продовольственных карточек (что обрекало семьи многих на голодную смерть), арестовывали, высылали. Поднималась самая страшная волна РАСКАЗАЧИВАНИЯ, окончательно накрывшая КАЗАЧЬИ области юга России!..

В январе 1930 г. вышло постановление «О ликвидации кулачества как класса в пределах Северо-Кавказского края».

 КАЗАКОВ выгоняли из куреней зимой, без продуктов и одежды, обрекая на гибель по дороге в места ссылок. Власть готовилась к восстанию в КАЗАЧЬИХ областях. Более того, явно провоцировала его - массовое выступление позволило бы вновь открыто истреблять КАЗАКОВ. Но восставать, в общем-то, было уже некому - ни оружия, ни вождей. Хотя были, конечно, и примеры сопротивления, в том числе и вооруженного (например, массовые волнения в феврале 1930 г. в селах и станицах: Барашковское, Весело-Вознесенское, Константиновская, Новый Егорлык, Ново-Манычское), а для подавления их на Кубани использовалась даже авиация; небольшие же группы КАЗАКОВ продолжали борьбу вплоть до прихода немцев в 1942 г. В целом по Северо-Кавказскому краю (97 районов Дона, Кубани и Ставрополья) «кулаки» и прочий «антисоветский элемент» (в большинстве своем - КАЗАКИ) были арестованы и высланы. Казалось бы, могло наступить очередное «затишье».

Однако объявленный в конце 1930 г. «новый подъем колхозного движения» закончился повсеместными выходами из колхозов и требованиями возврата имущества. Уровень коллективизации крестьянских хозяйств по стране в то время составлял немногим более 20% - уже к лету 1930 г. в колхозах осталась только около трети числившихся еще в марте месяце крестьянских хозяйств! Чрезвычайные меры в заготовительной политике, бескормица, ухудшение ухода привели к значительному падежу скота. Уборка зерна в 1931 г. по всему югу России затянулась до весны 1932 г., а на Кубани наблюдался невиданно низкий урожай зерновых - от 1 до 3 центнеров!

7 августа 1932 г. был издан т.н. «закон о пяти колосках». За любую кражу госсобственности - расстрел или, в лучшем случае, 10 лет с конфискацией имущества. За несколько колосков, сорванных, чтобы накормить пухнущих от голода детей, отправляли в тюрьмы их матерей... Репрессии, в первую очередь, обрушились на КАЗАЧЬЕ население.

Волна РАСКАЗАЧИВАНИЯ начала 1930-х гг. прокатилась не только по КАЗАЧЬИМ землям. Затронула напрямую она и тех КАЗАКОВ, что вынужденно покинули свои станицы, спасаясь от репрессий. Одновременно с «ликвидацией кулачества» на хлебном юге, видимо, было решено нанести удар в столице, где к тому времени оказалось довольно много вынужденных переселенцев из КАЗАЧЬИХ областей. Задача ставилась ликвидировать не просто бывших противников и возможных свидетелей массового террора - уничтожались наиболее грамотные и авторитетные в КАЗАЧЬЕЙ среде.

Осенью 1930 г. в Москве прошли массовые аресты КАЗАКОВ, проходивших по сфабрикованному органами ГПУ делу о т.н. «Казачьем блоке». Всего было осуждено 79 человек. Как гласило обвинительное заключение, «в августе-ноябре 1930 г. Особым отделом ОГПУ была раскрыта и ликвидирована существовавшая в Москве КАЗАЧЬЯ контрреволюционная группировка, состоявшая в большинстве своем из видных КАЗАЧЬИХ контрреволюционных деятелей и белых офицеров, бежавших в свое время за границу и возвратившихся в СССР...».

По делу был расстрелян 8 апреля 1931 г. 31 человек - в том числе бывший оренбургский атаман генерал-майор Н.С. Анисимов, член Кубанской Рады и правительства П.М. Каплин, известные белые генералы А.С. Секретев, Ю.К. Гравицкий, И.А. Николаев, Е.И. Зеленин, члены Донского войскового крута Мамонов, Чипликов, Медведев, Давыдов... Остальных ждали лагеря, членов их семей - высылка...

Осенью 1932 - весной 1933 гг. невиданный голод охватил Украину, Северный Кавказ, Поволжье, Казахстан, Западную Сибирь, юг Центрально-Черноземной области и Урала ~ территорию с населением около 50 миллионов человек. Массовая гибель людей была искусственно организована коммунистическим режимом для подавления сопротивления села коллективизации с помощью, прежде всего, безжалостных и непомерных хлебозаготовок осени-зимы 1932 г., поддержанных повсеместным и активным применением методов террора и запугивания населения. Так, если в 1930 г. власть изъяла более 30 % валового сбора зерна, то на следующий год этот показатель был увеличен до 40%, а в 1 32 г. в основных зерновых районах - до 45%! Чтобы лучше понять происходившие, укажем: хотя урожай 1932 г. почти на 140 миллионов центнеров был меньше урожая 1930 г., в итоге показатели хлебозаготовок в  932 г. оказались выше более чем на 30%! При этом отметим, что 1932 г. вовсе не был особо неурожайным - годом раньше недород был куда сильнее, и при разумной политике по заготовке хлеба среднего урожая с избытком хватало для того, чтобы избежать голода. Нет, речь шла именно об искусственно задуманной акции окончательного подавления, удушения областей юга России!..

Систему «черных досок» (названных так по советской традиции - в отличие от «красных досок» почета) ввел член ЦК ВКП(б), секретарь Северо-Кавказского крайкома ВКП(б) Б.П. Шеболдаев. На «доску позора» заносились станицы, по мнению партии, не справившиеся с планом хлебосдачи.

3 ноября; 1932 г. было издано постановление, обязывавшее единоличные хозяйства под страхом немедленной ответственности по статье 61 УК (смертная казнь) работать со своим инвентарем и лошадьми на уборке колхозных полей. «В случае «саботажа»,- разъясняла краевая партийная газета «Молот»,- скот и перевозочные средства у них отбираются колхозами, а они привлекаются к ответственности в судебном и административном порядке».

Принудительные меры встречали пассивное сопротивление — людей вынуждали укрывать зерно для пропитания в т.н. «черных ямах». Местный актив кивал на «вредителей» (хотя совсем недавно юг России накрыли три волны раскулачивания и выселений). Четвертого ноября вышло новое постановление. По Северо-Кавказскому краю самыми «отстающими» признаны районы Кубани: «Кубань организовала саботаж кулацкими контрреволюционными силами не только хлебозаготовок, но и сева». Крайком партии совместно с представителями ЦК (комиссия во главе с Л. М. Кагановичем - А. И. Микоян, М. Ф. Шкирятов, Г. Г. Ягода и другие) постановил: «За полный срыв планов по севу и хлебозаготовкам занести на черную доску станицы Новорождественскую, Медведовскую и Темиргеевскую. Немедленно прекратить в них подвоз товаров, прекратить всякую торговлю, прекратить все ассигнования и взыскать досрочно все долги. Кроме того, предупредить жителей станиц, что они будут в случае продолжения «саботажа» - выселены из пределов края и на их место будут присланы жители других краев».

В «позорно проваливших хлебозаготовки» районах (Невинномысский, Славянский, Усть-Лабинский, Брюховецкий, Кущевский, Павловский, Кропоткинский, Новоалександровский и Лабинский) была прекращена всякая торговля. Из Ейского, Краснодарского, Курганинского, Кореновского, Отрадненского, Каневского, Тихорецкого, Армавирского, Тимашевского, Новопокровского районов также приказано было вывезти все товары,закрыв лавки.

На совещании партактива края комиссия ЦК потребовала любой ценой завершить хлебозаготовки к декабрю. По всему краю начались повальные обыски для «отобрания запасов хлеба у населения». Были созданы комсоды - комитеты содействия из активистов. «Молот» сообщал: «Ежедневно активы коммунистов открывают во дворах спрятанный хлеб. Хлеб прячут в ямы, в стены, в печи, в гробы на кладбищах, в... самовары»». Газета требовала: «Эх, тряхнуть бы станицу... целые кварталы, целые улицы... тряхнуть бы так, чтобы не приходили по ночам бежавшие из ссылки враги!..».

Окруженные войсками и активистами, станицы и хутора превращались в резервации с единственным выходом на кладбище, в ямы скотомогильников, глиняные карьеры. Вспоминает И. Д. Варивода, в то время секретарь комсомольской организации станицы Новодеревянковской: «Созвали комсомольцев и пошли искать по дворам хлеб. А какой саботаж? План хлебозаготовок был выполнен, все сдали! За день нашли в скирде один мешок пшеницы. Нашли! Вот это и было надо. С этого и . Станица была объявлена вне закона, сельсовет распущен, всем руководил комендант. Окружили кавалерией - ни зайти, ни выйти, а в самой станице на углах пехотинцы: кто вы¬ходил после 9 часов вечера - тех стреляли без разговору. Закрыли все магазины, из них все вывезли, до последнего гвоздя. Для политотдела был особый магазин, там они получали сахар, вино, крупы, колбасу. Три раза на день их кормили в столовой с белым хлебом. А таких, как я, активистов, тоже три раза на день кормили, хлеб давали, 500 г. - не белый, а пополам с макухой... А люди приходили к столовой, тут же падали, умирали...». 

В. Ф. Задорожный из Незамаевской рассказал: «В конце 32-го года в станицу вошло латышское военное подразделение и отряды местных активистов. Станицу оцепили, никого не впускали и не выпускали. Особенно старались местные комсоды, среди которых выделялся Степан Бутник - он, обходя подворья, забирал не только съестное, но и имущество. У Задорожных ему приглянулась усадьба со всем хозяйством - он выгнал хозяев и поселился там!»

Под благовидным предлогом комсодовцы сначала сами советовали укрывать зерно, затем, выследив, заявляли и указывали, где что припрятано. Прямо на подводах они развязывали узлы с барахлом и делили награбленное между собой,.. У кого сохранились коровы, всех заставляли вывозить покойников в 12 траншей, что вырыли на окраине станицы. В ямы сбрасывали и еще живых, поэтому там слышался постоянный стон, а наполненные ямы как бы пошевеливались от потуг пробующих выбраться. Были и случаи людоедства! В одной семье старшие дети поймали младшего братишку, убили и в горшках засолили мелкими кусочками. Станичники старались не выпускать детвору за ограды дворов. Убийц-людое¬дов называли «резунами».

Еще воспоминания {И. Варивода): «Голые, как попало набросанные на гарбы - кто висел через драбины головой, у кого руки висели до земли, кто одну или обе ноги задрал вверх — окоченелые, «враги народа» совершали последний путь... Бросали всех в братскую могилу, от младенцев до бородачей. Бросали и живых еще, но таких, что уже все равно дойдут, умрут... Ночью Зайцев, комендант, вызывал к себе председателей колхозов... Я - под окно, подслушиваю... Вызовет председателей колхозов и спрашивает:

-        У тебя сегодня сколько сдохло?

-        70 человек.

-        Мало! А у тебя?

-        50 человек.

-        Мало!!!.»

Писатель В. Левченко привел фрагменты переписки кубанцев с родственниками в эмиграции. Пишет в Югославию мать КАЗАКА: «...На самый Новый год пришли к нам активы и взяли  последние три пуда кукурузы. А потом позвали меня в квартал и говорят: «Не хватает 4 килограмма, пополни сейчас же!» И я отдала им последнюю фасоль. Но этим не закончилось. Они наложили на меня еще 20 рублей штрафу и суют мне облигации, которых я уже имею и так на 80 рублей. На мое заявление, что мне не на что их взять, мне грубо ответили: «Не разговаривай, бабка! Ты должна все платить, так как у тебя сын за границей». Так что, милый сынок, придется умереть голодной смертью, так как уже много таких случаев. Харчи наши последние - одна кислая капуста, да и той уже нет. А о хлебе уже давно забыли, его едят только те, кто близок Советской власти, а нас каждого дня идут и грабят. В станице у нас нет мужчин, как старых, так и молодых - часть отправлена на север, часть побили, а часть бежала кто куда...».

Приписка от дочери: «Дорогой папа! Я хожу в школу-семилетку, в пятый класс. Была бы уже в шестом, но меня оставили за то, что я не хожу в школу по праздникам. Но я за этим не беспокоюсь, так как школы хорошего ничего не дают, только агитация и богохульство. Всем ученикам выдали ботинки, а мне ничего не дали и говорят: «Ты не достойна советского дара, у тебя отец за границей». Но я тебя по-прежнему люблю и целую крепко. Твоя дочь Маша».

В статье «Сталинский голодомор» К.М. Александров упомянул о похожих событиях на Дону: «В Вешенском районе уполномоченные крайкома и райкома партии Г.Ф. Овчинников, В.И. Шарапов, Белов, АА Плоткин и другие, добиваясь хлебосдачи, практиковали средневековые пытки. Колхозникам ломали пальцы карандашами, окунали в прорубь с петлей на шее, держали с годовалыми детьми на 20-градусном морозе, обливали одежду керосином, затем поджигали и тут же тушили, сажали на раскаленную плиту, заставляли бегать по снегу голыми, в огромных количествах принуждали пить воду, в которую предварительно добавляли сало, пшеницу и керосин...».

По свидетельству Шолохова, пытавшегося апеллировать к Сталину, Вешенский район, при собранном урожае в 593 тонны, сдал в 1932 г. около 570 тонн зерна!

Детей ждала участь родителей. Вспоминает П. П. Литовка, живший в хуторе Албаши (ст. Новодеревянковская): «Весной 1933 года одни подростки-дети в поле трудились от зари до зари под неусыпным глазом бригадира... От голода и непосильного труда мы падали на пахотные глыбы и умирали на работе, возле дома, все меньше оставалось нас. У многих и родных уже нет в живых...» В некоторых станицах — например, Ольгинской — ГПУ арестовывало детей наравне со взрослыми.

А в то самое время, когда Кубань буквально вымирала, когда, как писал советский историк Н.Я. Эйдельман, «по всей Кубани опухших от голода людей сгоняли в многотысячные эшелоны для отправки в северные лагеря, во многих пунктах той же Кубани на государственных элеваторах в буквальном смысле слова гнили сотни тысяч пудов хлеба...».

В декабре «Молот» писал: «Мы очищаем Кубань от остатков кулачества, саботажников и тунеядцев... Остатки гибнущего класса озверело сопротивляются. Нам на Северном Кавказе приходится считаться с тем фактом, что недостаточна классовая бдительность, что предательство и измена в части сельских коммунистов позволили остаткам казачества, контрреволюционной атаманщине и белогвардейщине нанести заметный удар по организации труда, по производительности в колхозах. Мы ведем на Кубани борьбу, очищая ее от паразитов, нанося сокрушительные удары «партийным и беспартийным». По мнению «Комсомольской правды», многие первичные колхозные организации, а нередко и районные, превратились на Кубани в «полностью кулацкие», секретари райкомов и председатели райисполкомов стали «саботажниками и перерожденцами». Их арестовывали и расстреливали; по краю было исключено из партии 26 000 человек - 45 % коммунистов.

Еще письмо - брата брату: «Смертность такая в каждом городе, что хоронят не только без гробов (досок нет), а просто вырыта огромная яма, куда свозят опухших от голодной смерти и зарывают... в станицах трупы лежат в хатах, пока смердящий воздух не привлечет, наконец, чьего-либо внимания. Хлеба нет; в тех станицах, в которых есть рыба, люди сушат рыбные кости, мелют их, потом соединяют с водой, делают лепешки, и это заменяет как бы хлеб. Ни кошек, ни собак давно нет - все это съедено. Стали пропадать дети, их заманивают под тем или иным предлогом; их режут, делают из них холодные котлеты и продают, а топленый жир с них голодные покупают. Открыли несколько таких организаций. В колодце нашли кости с человеческими пальцами. В бывших склепах найдено засоленное человеческое мясо. На окраине нашли более 200 человеческих голов с золотыми зубами, где снимали с них коронки для торгсина. В школе детям объявили, чтобы сами не ходили, а в сопровождении родителей. Исчезают взрослые, более или менее полные люди...

В колхозах никто не хочет работать, все разбегаются, вот второй уже год поля остались неубранными, масса мышей и крыс, появилась чума в Ставропольской губернии. У нас тиф сыпной, живем без всяких лекарств...».

В своих, уже упоминавшихся воспоминаниях адвокат Н. Палибин, которому в те годы пришлось довольно часто ездить и ходить от станицы к станице, отмечал, что случаи людоедства и трупоедства (эти термины обозначали разные явления — «трупоеды» поедали трупы скончавшихся людей) были распространены повсеместно и очень широко. Даже взрослым мужчинам было опасно ходить в одиночку. Вот только один из случаев 1933 г., из его адвокатской практики: «Во время изъятия хлеба у крестьян два активиста забрали в семье середняка все зерно. В результате отец семейства умер. Оставшиеся в живых жена и дочь умершего срезали с покойника мясо, посолили его в бочонке и питались этим. Затем все же умерла от голода и мать. Тогда двенадцатилетняя девочка срезала матери мясо...». И сами активисты, обрекшие семью на полное одичание и гибель, вскоре погибли от голода. Другой судебный случай - мучимая голодом мать зарезала свою восьмилетнюю дочь, разделала ее и стала жарить. Адвокат описывает «положительно вымершие станицы», в которых практически не осталось жителей — «совершенно вымершую и опустевшую» Прочноокопскую, вымершие на 75% и больше Гиагинскую, Старо-Нижне-Стеблиевскую, Дондуковскую, Константиновскую, Чамлыкскую (это только те станицы, где он был сам): «Целые кварталы вымерли, хаты были развалены, улицы заросли кустами акации и бурьяном. На базаре лежали умирающие и мертвые. Люди ползли и  кое-как плелись на кладбище, чтобы умереть там под крестами. По вечерам все боялись выходить из хат, так как можно было стать жертвой охотников за человеческим мясом...».

Вот отрывки из сводки ОГПУ о голоде в районах Северо-Кавказского края от 7 марта 1933 г.:

...Ейский район. Станица Должанская... На допросе Герасименко заявила, что на протяжении месяца она питалась различными отбросами, не имея даже овощей, и что употребление в пищу человеческого трупа было вызвано голодом... Станица Ново-Щербиновская... В 3-й бригаде жена осужденного Сергиенко таскает с кладбища трупы детей и употребляет в пищу...

...Кущевский район... Рева Надежда вырезала у трупа сына Михаила мясо с бедер обеих ног. На вопрос, зачем это сделала, ответила: «Это не ваше дело, я резала мясо со своего ребенка...».

Пытавшихся вырваться с охваченных голодом областей водворяли обратно. 22 января 1933 г. Сталин и Молотов предписали ОГПУ Украины и Северного Кавказа не допускать выезда крестьян — после того, как «будут отобраны контрреволюционные элементы, выдворять остальных на места их жительства». На начало марта было возвращено 29460 человек. Отмечались случаи немедленной расправы с людьми на местах, у железнодорожных станций...

С ноября 1932 по январь 1933 гг. Северо-Кавказский крайком ВКП(б) занес на «черные доски» 15 станиц - 2 донские (Мешковская, Боковская) и 13 кубанских: Новорождественская, Темиргоевская, Медведсвская, Полтавская, Незамаевская, Уманская, Ладожская, Урупская, Стародеревянковская и Новодеревянковская, Старокорсунская, Старощербиновская и Платнировская.

По краю только за 2,5 месяца с ноября 1 932 г. брошено в тюрьмы 100 000 человек, выселено на Урал, в Сибирь и Северный край 38 404 семьи. Из станиц Полтавской, Медведовской и Урупской выселены все жители - 45.639 чел. Уман¬ская, Урупская и Полтавская были переименованы - в Ленинградскую, Советскую и Красноармейскую (в октябре 1994 г. глава администрации края Е. Харитонов возвратил  Полтавской ее имя). На место выселяемых, убитых и умерших от голода селили порой тех самых, кто их уничтожал. Так, Полтавская - Красноармейская заселена семьями красноармейцев, Новорождественская - сотрудников НКВД.

Согласно справке ОГПУ от 23 февраля 1933 г., самый сильный голод охватил 21 из 34 кубанских, 14 из 23 донских и 12 из 18 ставропольских районов (47 из 75 зерновых). Особо неблагополучны 11 кубанских районов (Армавирский, Ейский, Каневский, Краснодарский, Курганенский, Кореновский, Ново-Александровский, Ново-Покровский, Павловский, Старо-Минский, Тимашевский), Шовгеновский р-н Адыгейс¬кой АО и Курсавский Ставрополья.

Даже к сегодняшнему дню население репрессирован-ных станиц не может восстановить хотя бы до половины своего прежнего уровня...

Всего, по подсчетам российских и зарубежных ученых, от голодомора 1932-1933 гг. погибло не менее 7 млн. человек (некоторые считают, что число погибших было гораздо больше - более 10 млн.). Только за один 1933 г. численность населения страны, согласно официальным данным, сократилась на 6 115 000 человек, причем самые большие потери пришлись на Кубань и Украину. Власти пытались уничтожить и память о них. Места братских захоронений не обозначались, книги записей рождений и смертей уничтожались, а пытавшихся вести учет  жертв расстреливали как врагов народа.

Карательные акции затронули не только станицы, занесенные на «черные доски». Одна только экспедиция особого назначения (латыши, мадьяры и китайцы - кавалеры ордена Красного Знамени) в Тихорецкой за три дня расстреляла около 600 пожилых КАЗАКОВ. «Интернационалисты» выводили из тюрьмы, раздев догола, по 200 человек, и расстреливали из пулеметов...

Приехавший с Кубани словенец доктор Р. Трушнович рассказывал в Югославии про коллективизацию и голодомор: «...Зажиточных КАЗАКОВ... отправляли в Архангельскую губернию. Из первого транспорта никто живым не остался, все были перебиты холодным оружием. Для проведения коллективизации было прислано 25 000 рабочих от станков (двадцатипятитысячники)... Объявлено: «Всю тягловую силу, орудия производства и землю сдать в стансоветы. Все необходимое для жизни будете получать пайками»... Отобранный инвентарь пропадал без надзора; лошади под присмотром назначенных конюхов (не хозяев) падали...».

На место сосланных присылали красных партизан из Ставропольской губернии и центральной России. Жизнь окончательно ухудшилась; паек начали выдавать не подушно, а на рабочего, в результате даже дети принуждены были работать. Но голод все увеличивался. Умирали сотнями. Даже красные партизаны в течение месяца питались только сусликами... Большевики ни перед чем не останавливаются, вздумалось разводить хлопок - выкорчевали возле станицы Стеблиевской виноградники и, несмотря на предостережения КАЗАКОВ, все-таки посеяли хлопок, а потом косили, как траву... КАЗАКОВ на Кубани осталось мало... Они одеты хуже всех, отчасти желая замаскировать себя и больше походить на пролетариев...».

Ранней весной 1934 года учащиеся СРЗУ отправленные на обработку заброшенных полей в станицу Полтавскую, откуда были высланы все жители, а также в станицы Славенскую и Джерилиевскую, по дороге (в Краснодаре) видели страшное: люди со вздутыми животами падали прямо на улицах, их мгновенно раздевали, а тела грузили на подводы и увозили к железнодорожному полотну, укладывали на платформы. Потом узнали - трупы сбрасывали с моста в Кубань. Хоронить сил не было. По реке тогда плыли и плыли трупы...

«Я был мальчиком, когда в станице Усть-Медведицкой красные на моих глазах зарубили отца, изнасиловали обеих сестер, а потом повесили. Я прятался в камышах, а красные искали меня по всей станице: «Щенка прибить тоже надо!» Я бежал, бродяжничал. Оказавшись в детдоме, назвал другую фамилию... Началась война, меня призвали в Красную армию. В первом же бою перешел на сторону немцев. Сказал, что буду мстить за всех родных, пока я жив. И я мстил» (Воспоминания КАЗАКА станицы Усть-Медведицкой).

«Я родился в августе 1925 года в Новочеркасской тюрьме. Отца и мать расстреляли вскоре после моего рождения. По просьбе матери меня передали в ее родную станицу Кривянскую. Усыновителем стал казак Григорий Назарович Пивоваров, в годы Гражданской войны служивший у моего родного отца в летучих отрядах, боровшихся с большевиками. Приемную мать звали Евдокия Ильинична. Они скрывали, что я им не родной сын. Летом 1942 года пришли немцы с КАЗАКАМИ. Стали формировать добровольческий КАЗАЧИЙ полк. Я первым в станице стал добровольцем 1-го КАЗАЧЬЕГО полка (1-й взвод, 1-я сотня). Получил кобылу, седло и сбрую, шашку и карабин. Принял присягу на верность батюшке Тихому Дону (а не Германии!) Стал служить под командой Походного атамана полковника Павлова, с которым связал себя на жизнь и на смерть. Отец и мать похвалили и гордились мною» (Из воспоминаний КАЗАКА В. Пивоварова станицы Кривянской).

Во время войны в Краснодаре были обнаружены специальные комнаты и приспособления, при помощи которых казни были поставлены большевиками буквально «на поток» {здания не успели взорвать - помешал инженер станции, убитый за это чекистами). Эти комнаты были открыты для публичного осмотра. Вот описание из книги Н. Палибина: «...после объявления осужденному приговора ему указывали на небольшой коридорчик, через который была видна светлая комната с окнами без решеток. Там стоял стол с письменными принадлежностями. Чекист разъяснял осужденному, что тот может пройти к столу и написать письмо, или просто посидеть и подумать наедине... Человек вступал в коридор, пол под ним проваливался, и он падал в бездну, на дне которой была мясорубка. Она дробила, ломала и резала его на куски, и вода выносила остатки в Кубань...».

Это лишь немногие из многочисленных свидетельств геноцида КАЗАЧЬЕГО народа. Поэтому, прежде чем обвинять КАЗАКОВ в предательстве, необходимо знать предысторию их морального и политического выбора и сравнить их с количеством «предателей» русской и других национальностей, о котором многочисленные «патриоты России» упорно молчат.

Не миновали КАЗАКОВ и волны арестов 1936-38 гг. (те, что накрыли многих большевиков, в том числе и изобретателей «черных досок»). В итоге к концу 1930 гг. было физически истреблено около 70 % КАЗАКОВ. А сколько рассеяно по СССР и за рубежом, лишено памяти, родственных связей?..

Выжил - кто выжил. Кто сумел приспособиться к людоедской власти. Тяжело вспоминать страшные годы. Больно. В 1920- 1930-х гг. за хранение дедовской черкески, кинжала, старых фотографий можно было запросто лишиться жизни. Потому мало что сохранилось по станицам. Старики завещали хоронить себя со снимками близких на груди. А выжившие молчали долгие годы. Чудом, едва не в последний миг оказалась пробужденной народная память. Молодые с трудом верят во все это. Потому что... такого не может быть! Та¬кое - просто не укладывается в голове. Но - это было.

Могут ли быть прощены убийцы, порой живущие еще в спокойствии и достатке? И не они ли сегодня, не желая ни в чем каяться, из чужих куреней призывают нас все «забыть» и «примириться?»

1 июня — еще одна, особая и трагическая дата для КАЗАКОВ. Ко времени окончания Второй мировой войны на территории Германии и Австрии, а также, частично, во Франции, Италии, Чехословакии и некоторых других государствах Западной Европы находилось до 110 тысяч КАЗАКОВ. Из них свыше 25 тысяч, включая стариков, женщин и детей, — в «Казачьем Стане» Походного атамана Т.И. Доманова, в Южной Австрии, на берегах реки Дравы у Лиенца.

Согласно договоренности, достигнутой на Ялтинской конференции между Сталиным и Черчиллем, британское правительство обязалось выдать после окончания войны Советскому правительству всех перемещенных лиц, бывших гражданами СССР на 1939 год. Помимо бывших граждан СССР англичанами были выданы многие эмигранты, никогда не имевшие отношения к советскому гражданству. Свыше 25 тыс. донских, кубанских и терских КАЗАКОВ «Казачьего Стана» - мужчин, женщин и детей были выданы британскими войсками СССР, где их ожидал «суд». На кладбище Kosakerifriedhof (Лиенц) в 18 массовых могилах похоронено около 700 погибших; еще около 600 тел людей, бросившихся в реку и там утонувших (женщины с детьми), погребены в различных местах вниз по течению реки.

В советский период историографии этой дате не было посвящено ни одной публикации, и только за последние годы стали известны некоторые подробности этой трагической даты.

Попытаемся восстановить хронологию произошедшего в лиенце преступления.

27 мая в 5 часов вечера английский офицер, майор связи В. Р. Дэвис, в сопровождении двух младших офицеров, прибыл в расположение Казачьего Стана в Лиенце. Он доставил генералу Т. И. Доманову приказ английского военного командования, в котором указывалось, что все КАЗАЧЬИ офицеры должны были следовать на следующий день в Шпиталь, по приглашению английского фельдмаршала Гарольда Александера на конференцию, предметом которой будет тема: «Общая военно-политическая обстановка и военнопленные казаки».

На следующий день, примерно в 13 часов, прибыли английские автомашины, которые сопровождал майор Дэвис и несколько английских офицеров. Пересчитав выстроенных КАЗАЧЬИХ офицеров, Дэвис предложил занимать им места в автомобилях. Машины тронулись в путь. В это время из лагеря Пеггец выехали 645 офицеров и присоединились к первой колонне. На трассе Лиенц - Никольсдорф к колонне присоединились новые грузовики с офицерами-КАЗАКАМИ из Атаманского конвойного полка и 2-го КАЗАЧЬЕГО полка, а также из юнкерского училища. Всего на конференцию ехало 14 генералов, 2359 штаб- и обер-офицеров, 65 военных чинов¬ников, 14 докторов, 7 фельдшеров и 2 священника.

Когда офицеров доставили в Шпиталь, их взорам предстал длинный ряд проволочных заграждений и лагерь с длинными рядами бараков. Во дворе лагеря в это время уже находились офицеры Штаба генерала Шкуро во главе со своим предводителем, доставленные в лагерь ранее. Произведя обыск у привезенных офицеров, и отобрав все личные вещи, англичане развезли офицеров по баракам.

Распространился слух, что Т. И. Доманову в лагерной комендатуре объявили, что 29 мая, т.е. на следующее утро все привезенные КАЗАЧЬИ офицеры и генералы будут выданы СССР. Страшное известие ошеломило всех без исключения, ибо никто ранее не мог допустить и мысли, что англичане способны уготовить такой страшный финал КАЗАКАМ.

В течение ночи несколько офицеров повесились, другие перерезали вены осколками разбитых стекол. На рассвете все выдаваемые столпились у бараков. В пять утра два КАЗАЧЬИХ священника начали службу под открытом небом молебном о ниспослании спасения «многострадальному воинству КАЗАЧЬЕМУ». Тысячи офицеров и генералов стали на колени и горячо молились Богу, роняя порой скупые слезы под наведенными жерлами пушек и пулеметов. Смиренная молитва укрепила их Дух в ожидании шествия на КАЗАЧЬЮ Голгофу...

КАЗАЧЬИ офицеры сели на землю, крепко сцепившись руками. Звучит команда - и английские солдаты кидаются на сидящих, начиная избивать их прикладами винтовок. Эта «процедура» продолжалась около получаса, затем подоспевшее подкрепления английской пехоты, вырывая избитых людей из общей цепи, забрасывают их в машины. Крестный путь обреченных начался.

Офицеров везли в Юденбург. Подъехали к демаркационной линии, разделяющей 8-ю английскую армию и войска 3-го Украинского фронта. Она проходила по реке Мур (через которую был перекинут железный мост на стропилах). Мур имеет примерно 70 м в ширину, высота моста около 30 м над быстрой мелководной горной рекой, поверхность которой была усеяна огромными острыми камнями.

Из грузовиков высадили первую группу офицеров и построили в шеренгу из пяти человек. По команде, поданной англичанами, первая пятерка офицеров в 13 часов 45 минут 29 мая 1945 г. ступила на мост через Мур и двинулась в направлении советской стороны. Дойдя до средины моста, все пятеро как по команде рассыпались в стороны и, подбежав к краю, бросились головой вниз в реку. Казачья Голгофа начала вершиться!

Окрестности вздрогнули от выстрелов тяжелых станковых пулеметов, как с английской, так и с советской стороны. Но этого и не требовалось - тела офицеров упали на острые камни и вода окрасилась кровью. Имена погибших: есаул Г. Верескунов, подъесаулы И. Н. Гринько и И. Н. Трофимов, сотник Орехов, хорунжий Г. И. Гулаев.

Выдача была временно прекращена. Теперь через мост двинулись грузовики, очень плотно, один за другим, чтобы никто не мог выпрыгнуть из кузова. К пяти часам дня англичане сделали свое черное дело, в точности выполняя Ялтинс¬кие тезисы 1943 г. Выдача СМЕРШу 3-его Украинского фронта 2426 КАЗАЧЬИХ офицеров была завершена.

*****

В то время как англичане обезглавили Казачий Стан, захватив всех офицеров, рядовые КАЗАКИ провели выборы нового атамана, назначив таковым подхорунжего Кузьму Полунина. Одновременно были произведены выборы всех командиров полков и бригад. Таким образом, единство и управляемость Казачьего Стана были немедленно восстановлены.

Первым распоряжением нового атамана было предписание всем писарям немедленно сжечь все именные списки офицерского и рядового состава. Равным образом были уничтожены и все другие материалы, которые могли компрометировать КАЗАКОВ.

29 мая утром в Казачий стан прибыл майор В. Р. Дэвис и официально сообщил о решении английского командования с 1 июня начать отправку КАЗАКОВ в СССР. Во исполнение приказа КАЗАКИ, КАЗАЧКИ и дети должны были грузиться в подаваемые железнодорожные составы. Первыми должны были грузиться Донские станицы, затем - Кубанские, а потом Терские. Майор Дэвис предупредил, что в случае сопротивления КАЗАКИ будут разлучены со своими семьями и к ним будет применена сила согласно строгости законов военного времени.

Функции КАЗАЧЬЕГО штаба приняло на себя Церковное Управление Казачьего Стана в составе 32 священников. Был разработан план, согласно которому назначалось общее моление КАЗАКОВ на центральной площади лагеря Пеггец в 6 утра 1 июня. На этой площади КАЗАКИ соорудили высокий деревянный помост, служивший амвоном, на котором стоял Св. Престол со Святыми Дарами. На богослужении присутствова-ли 15000 КАЗАКОВ, КАЗАЧЕК и детей лагеря Пеггец. Также прибыло КАЗАЧЬЕ юнкерское училище, позже с хоругвями и во главе с полковыми священниками стали проходить КАЗАЧЬИ полки и выстраиваться на площади: 3-й КАЗАЧИЙ запасной, ]й КАЗАЧИЙ конный, 1 -й и 2-й Донские, 3-й Кубанский, 4-й Тереко-Ставропольский, 5-й Сводно-КАЗАЧИЙ, 6-й Донской, КАЗАЧЬИ пешие и другие. Священники проводили исповедь КАЗАКОВ и КАЗАЧЕК и причащали всех говевших.

К этому времени к железнодорожной станции Лиенца были подготовлены составы с товарными вагонами. Эти составы ожидали КАЗАКОВ для отправки их в СССР. Но люди продолжали горячо и искренне молиться, в сердце каждого была надежда, что Господь услышит молитву и чудо совершится.

Время подходило к полудню, когда послышался шум, и к лагерю стали подъезжать танки и наполненные вооруженными солдатами грузовики. На предложение английского офицера разойтись и приготовиться к погрузке молящиеся ответили преклонением колен перед Святыми Дарами. Но молитва не закончилась.

Заработали моторы танков, и они пошли на толпу, ломая ряды людей. Раздались стоны и крики раздавленных и искалеченных. Ужас обуял людей. Солдаты в английской форме, но с отборными русскими ругательствами, били прикладами людей, заставляя их садиться в грузовики. Окровавленные жертвы забрасывались в грузовики, как мешки. Таким образом наполнялись машины.

Со следующего утра погрузка людей продолжалась. И так, регулярно, в течение 2-х недель со станции Лиенц отходили в сторону СССР железнодорожные составы. Душераздирающие крики. Убитые, раздавленные, покончившие с собой. В дороге умерло от болезней две с лишним тысячи КАЗАКОВ и КАЗАЧЕК. Оставшиеся КАЗАКИ «осваивали» бескрайние просторы Сибири и Дальнего Востока. Некоторая часть КАЗАКОВ попала и на печально известный в анналах советской тюремной истории остров Вайгач на Крайнем Севере, в Баренцевом море. Здесь располагались свинцовые рудники. В год умирало здесь около 1 500 человек.

Большинство КАЗАЧЬИХ генералов было повешено в 1946 г., такая же участь постигла и многих КАЗАЧЬИХ офицеров.